Мельница

Обернули жемчужины шею
В три ряда, в три ряда.
Говорил—«Ты будешь моей или ничьею
Никогда, никогда…»

Ты был львом и оленем, ты из гордого племени,
Живущего там, у небесной черты,
Где ночи крылаты, а кони косматы,
И из мужчин — всех доблестней ты.

Из ладони просыпались пылью,
Потерялись в камнях
Все слова, что тебе говорили
Про меня, про меня,

Что у меня теплые плечи, и гордые речи,
И колючие свечи в темноте высоко.
Моя верность хранится там, где пляшут зарницы
Как бы ты ни стремился — не достанешь рукой.

Я спущу на воду венок со свечою
Так легко, так легко,
Чтобы плыл по ручьям-полыньям за тобою
Далеко, далеко.

В полыньях среди туч чтоб светил он
Высоко, высоко
В том краю, куда я тебя отпустила
Далеко, далеко.

Где ночи крылаты, где кони косматы,
Где щиты, мечи и латы, словно песни, звенят,
Корабли под парусами, под павлиньими хвостами,
И ведьмы нежнее и краше меня.

У них теплые плечи и дерзкие речи,
Посмотри, как тают свечи в темноте высоко,
Где кони крылаты, а ветры косматы —
Это все далеко, далеко, далеко!

Когда уйдет этот поезд на юг
По нагим, по заточенным рельсам, чтобы
было больней,
Когда зацепит колесами стук,
Оставляя во тьме расстояния город в огне,
Забывая за башней вокзальною город в огне,
И часы, и колонны вокзальные,
О, Фивы древние, Фивы стовратные,
Фивы-центральные, Фивы-товарные тоже в огне!

Когда мой поезд отправится в путь —
Электрический след по осенней высокой траве, —
Я нареку его именем Ртуть,
И расскажу обо всем, что гуляет в моей голове.
И о том, как же страшно бывает в моей голове.
Боги, как странно, как мучительно страшно,
Послушай, Меркурий, исключительно важно,
Чтобы мы не свернули, ибо много опасных там
стрелок, поверь —
В моей дурной голове.

Мне не найти незаезженных рифм —
Что отмечено на циферблате, исполнится в срок.
В перронах Мемфиса вырезан ритм,
И увенчан секундами Элвис, немертвый король,
Притворяясь, что он повелитель железных дорог.
В самом деле, кто же их повелитель,
Подземных, надводных, умоляю, спасите,
Подлунных, беззвездных, безжалостных просто,
Теперь уже поздно, я уже вечный житель
Железных дорог.